Дорогие ребята! Вы привыкли к тому, что в школе вы изучаете русскую и зарубежную классическую литературу - ту, которая отобрана временем и литературной критикой. Но ведь существует и современная литература! Она написана нашими современниками - писателями и поэтами, которые живут в одно с нами время, которые знают проблемы этого времени и запросы современного общества. Эти авторы являются участниками различных литературных конкурсов, обладателями литературных премий, их книги издаются и покупаются, но их имена ещё не являются известными широкой публике. Сегодня мы и познакомимся с такими писателями и их произведениями. Эти авторы пишут о подростках и для подростков.
Эдуард Веркин, российский детский писатель, фантаст. Обладатель премий "Заветная мечта", "Книгуру", "Новые горизонты".
 |
| Эдуард Веркин |
"МЕСТО СНОВ"
Ты учишься в школе, болтаешься с приятелем по
улицам, влюбляешься в одноклассницу, ссоришься родителями, живешь ничем не
примечательной жизнью, а все это время где-то там существует самое странное и
абсолютно реальное место - Страна Мечты. Существует и знает о тебе, ждет тебя,
приглашает в гости. Но хватит ли у тебя смелости откликнуться? Когда чужое
мнение перестанет быть важным, когда доверится захочешь не тем, кого знаешь с
детства, а тем, с кем едва знаком и когда "верность себе" уже не
просто слова, а насущная необходимость, тогда придет время отправляться в
Страну Мечты, Эльдорадо, Место Снов.
"– Не мешайте ему – он загружает Мечту! Идет загрузка Мечты…
По экрану поползли давно знакомые Зимину по многочисленным журнальным описаниям и слухам сиреневые полосы и зигзаги. Зимин стал следить за этими полосами и зигзагами, поскольку знал, что для того, чтобы проникнуть в «Место Снов», нельзя упускать никаких деталей и нужно внимательно следить за происходящим на экране.
Если верить слухам, после полос и зигзагов должны были появиться спирали и воронки, и спирали и воронки действительно появились. Зимин посмотрел на Ляжку – в его глазах спирали и воронки переворачивались и заплетались в странный узор.
Скоро все эти полосы, зигзаги, воронки и спирали начали вдруг сходиться в совершенно небывалые фигуры, от которых у Зимина закружилась голова и вспомнилось причудливое слово «фрактал». Зимину захотелось оттолкнуться от экрана, но почему-то это у него не получилось, экран затягивал его внутрь, и сколько Зимин ни отталкивался руками, экран не отпускал. Зимину стало немного страшно, он даже подумал, не закричать ли, но кричать не стал. Большим пальцем левой ноги он нащупал кнопку электропитания и на всякий случай приготовился ее нажать. <…>
Фигуры мелькали все быстрее и быстрее, но вдруг остановились все разом и растаяли. Экран стал совсем белым, а потом на нем возникла надпись черными буквами: «Добро пожаловать в Сон!»
События книги происходят в далеком будущем,
где большая часть человечества в результате эпидемии перестала быть людьми.
Изменившийся метаболизм дал им возможность жить бесконечно долго, но
одновременно отнял способность что-либо чувствовать. Герои, подростки, стремясь
испытать хотя бы тень эмоций, пытаются подражать поведению влюбленных из старых
книг. С гротескной серьезностью они тренируются в ухаживании, совершая до
смешного нелепые поступки. Стать настоящим человеком оказывается для них важнее
всего. "Через сто лет" - фантастическая повесть, где под тонким слоем
выдумки скрывается очень лиричная и одновременно пронзительная история любви.
Но прежде всего это высококлассная проза. Где пролегает тонкая грань между
настоящей, полнокровной жизнью и существованием? И как разграничить истинное и
высококлассную имитацию его, игру, притворство? На что можно пойти ради
друзей и любимых? И кого вообще можно назвать таковыми? Пожалуй, такой и должна
быть хорошая литература для подростков - затрагивающей серьезные философские
вопросы, на которые нет однозначного ответа.
Глава "Человек среди нас"
"Я к.б. не люблю энтропиков. Больше, чем остальные вокруг. У меня сестра была. Старшая. Как-то раз утром поднялся, а она, смотрю, у окна сидит, по подоконнику пальцем водит, по пластику скребет, скребет. Я подошел: «Доброе утро», – говорю, а она на меня и не поглядела. <…>
Собака может плакать, может смеяться, и любить тоже, наверное, может, кошки могут, даже попугаи. Не исключено, что даже крысы, не знаю. Мы – нет. Мы не можем.
Любить. Бояться. Смеяться. Ничего.
Ничего нет. Ничего не хочется. Как бы.
Нельзя хотеть, если у тебя нет того, что, собственно, и хочет. Души. А я уже говорил – без души тело приходит в прах. Рассыпается. Сначала катаракта – такая синеватая пленка на глазах… А потом они вообще зарастают. Пальцы на руках, затем и сами руки, и ноги, все слипается, как теплый пластилин, а через несколько дней…
Прах.
Сестра обернулась ко мне, а на глазах пленка. Глаза сделались голубые, а я тогда и не понял. <…>
Сестра все еще сидела в комнате. Я спросил у нее что-то, но она молчала. Тогда я включил свет и повернул сестру к себе.
У нее уже не было лица. Ни глаз, ни рта, ни носа, поздно что-то делать, мертвая маска гладкой толстой пленки, покрывшей голову, вытолкнувшей волосы, которые лежали на подоконнике неопрятными лохмами.
Следующим утром мы ее похоронили. Отец и мать стояли и смотрели, мать терла глаза луком, отец щипал себя за ноздрю. Они хотели заплакать, но ничего не получалось.
Потом я узнал про энтропию больше. Что она накапливается день за днем, собирается в клетках, собирается в мозгу и может выплеснуться неожиданно, в один момент, как усталость металла. И в этот момент ломается и без того чудовищный гормональный баланс, и резко разрастаются соединительные ткани, утолщается кожа, меняется структура кальция в костях, все, распад, аут, причем взрывом, за несколько минут…"
Двадцатый век закрыл свои двери, унеся с
собой миллионы жизней, которые унесли миллионы войн. Но сквозь пороховой дым
смотрят на нас и Саныч, и Ковалец, и Алька и многие другие. Кто они? Сложно
сказать. Ясно одно: все они - облачный полк. Книга о войне и ее героях, книга о
судьбах, о долге и, конечно, о мужестве жить. Книга, написанная в канонах
отечественной юношеской прозы, но смело через эти каноны переступающая.
Отсутствие «геройства», простота, недосказанность, обыденность ВОЙНЫ ставят эту
книгу в один ряд с лучшими произведениями XX века.
Глава 1
"...Вовка любит старинные вещи, мимо «Антиквара» никогда не проходит, вместе лезем в подвал, под подкову, под колокольчик. Я сижу на раритетной чугунной скамейке, Вовка бродит по рядам, разглядывает значки, велосипедные фонари, наборы аптекарских гирек, дореволюционные будильники, все то, что валяется в изобилии на каждом чердаке от Москвы до Владивостока. Листает старые альбомы, рассматривая через лупу желтые фотографии незнакомок, щупает открытки. Кажется, на день рождения он просил у отца металлоискатель. А тот подарил ему коньки. Профессиональные, из какой-то там особой стали, ею можно трубы рубить. Зачем коньками рубить трубы?
– Сундук мы в прошлый раз так и не открыли, не успели. Давай сегодня, а? <…>
Вовка подбирает ключ, замок щелкает, Вовка отскакивает, настороженно смотрит на меня.
– Сундук, – говорю я. – Еще твоему… прапрадеду принадлежал. Он его сам, кажется, и сделал.
– Обычный? – подозрительно спрашивает Вовка.
– Самый что ни на есть.
– Ага… Я читал, есть такие сундуки… Хитрые. Сундуки-убийцы, короче. Ты его открываешь, а оттуда стрела отравленная. Или дротик. Или механический скорпион. Мера предосторожности от кладоискателей, так вот.
– Этот без дротика, – уверяю я.
Вовка возвращается к сундуку, подцепляет за ручки крышку, толчком, по-штангистски выбрасывает ее вверх, откидывает к стене.
– Ого!!!"
